– Выгнaть мeня из мoeй жe квapтиpы? Cмeлo! Нo тeпepь вы caми — и бeз пpaвa вoзвpaщeния!

– Выгнaть мeня из мoeй жe квapтиpы? Cмeлo! Нo тeпepь вы caми — и бeз пpaвa вoзвpaщeния!

Алиса толкнула дверь своей двухкомнатной квартиры, ожидая привычной тишины и прохлады. Кондиционер, включенный с утра, должен был спасти от июльского зноя. Но вместо долгожданного отдыха ее встретил хаос.

На полу в прихожей валялись чужие сандалии, детские игрушки и дорожная сумка. Из гостиной доносились громкие голоса и смех. Алиса замерла, проверяя номер квартиры — нет, она не ошиблась.

— Кто здесь? — позвала она, шагая вглубь квартиры.

В гостиной развернулась сюрреалистическая картина. На диване, развалившись в ее любимом халате, сидела свекровь Галина Петровна. Рядом устроилась молодая женщина с ребенком на руках — золовка Катя. Второй малыш ползал по полу, раскидывая конструктор. Вся мебель была сдвинута, освобождая место для детских вещей.

— А, Алиса пришла! — Галина Петровна обернулась, будто встречала гостью в своем доме. — Знакомься, это Катя, Димина сестра. А это ее детки — Ваня и Машенька.

Алиса молча смотрела на эту сцену. Катя, девушка лет двадцати пяти, кивнула, не отрываясь от телефона. Старший ребенок тем временем уже тянулся к вазе на полке.

— Простите, — наконец выдавила Алиса, — но что вы здесь делаете?

— Катюша временно к вам переезжает, — Галина Петровна махнула рукой, как будто речь шла о пустяке. — С мужем разошлась, жить негде. Семья должна помогать семье.

Алиса почувствовала, как по спине пробежали мурашки. Никто не предупредил ее. Никто не спросил. В ее доме просто поселились чужие люди, и теперь она должна была это принять.

— А где Дима? — спросила она, сжимая сумку так, что пальцы побелели.

— На работе, конечно, — фыркнула свекровь. — Мужчина должен деньги зарабатывать, а не по дому шляться.

Алиса прошла на кухню, надеясь найти там хоть каплю спокойствия. Но вместо порядка ее ждал новый удар. Раковина была забита грязной посудой, на столе — крошки и следы варенья. Холодильник стоял распахнутый, а ее йогурт, который она берегла на завтрак, явно уже съели.

— Галина Петровна, — Алиса старалась говорить ровно, но голос дрожал, — мне нужно поговорить с Димой. Он не предупреждал меня о вашем приезде.

— Какие еще предупреждения? — свекровь презрительно сморщила нос. — Катя — родная сестра твоего мужа. Разве нужно спрашивать разрешения?

— Но это моя квартира!

— Твоя? — Галина Петровна засмеялась. — Мой сын здесь прописан, он ипотеку платит. Так что это его дом, а ты тут просто временная жиличка.

Алиса резко развернулась и вышла, хлопнув дверью. Она достала телефон, чтобы позвонить мужу, но трубку никто не брал. Видимо, Дима прекрасно знал, что творится дома, и просто прятался.

Вечером, когда он наконец вернулся, Алиса встретила его в прихожей.

— Объясни, что происходит, — сказала она, блокируя ему путь. — Почему я узнаю о гостях, только когда они уже живут в моей квартире?

— Ну, понимаешь… — Дима избегал ее взгляда. — У Кати проблемы. Съемное жильё дорого, а с детьми тяжело…

— На сколько?

— Ну, пока не устроится…

— То есть навсегда?

— Не драматизируй! — он попытался пройти мимо, но Алиса не отступила.

— Ты хотя бы представляешь, как я буду жить с твоей матерью и двумя детьми в двушке?

— Потерпи немного, — он пожал плечами. — Семья же.

Алиса посмотрела на него и вдруг поняла: он не на ее стороне. Он уже сделал выбор. И теперь ей предстояло сделать свой.

Алиса легла спать с тяжелой головой, надеясь хоть немного отдохнуть перед важным рабочим днем. Но настоящий кошмар начался ровно в два часа ночи. Пронзительный детский плач разорвал тишину квартиры.

— Ш-ш-ш, Машенька, тише, — раздался голос Кати из соседней комнаты, но ее шепот был громче обычного разговора.

Алиса натянула подушку на голову, пытаясь заглушить звуки. Бесполезно. Плач только усиливался. Затем заскрипела кровать, послышались шаги по коридору. Кто-то включил свет на кухне, и яркий луч пробился в щель под дверью спальни.

— Дима, — толкнула Алиса мужа в бок, — скажи им, чтобы вели себя тише.

— Ну что я могу сделать? — пробурчал он, поворачиваясь на другой бок. — Ребенок маленький, он же не виноват.

В три часа ночи проснулся старший ребенок. Его крики "Не хочу спать!" эхом разнеслись по квартире. Затем громко щелкнул телевизор в гостиной — Галина Петровна решила посмотреть ночные передачи.

Алиса в ярости вскочила с кровати. Босыми ногами прошла по холодному полу в гостиную, где свекровь, укутанная в плед, смотрела какой-то ток-шоу.

— Можно сделать потише? — сквозь зубы произнесла Алиса. — Люди пытаются спать!

— А что, уже нельзя телевизор посмотреть? — огрызнулась Галина Петровна, даже не поворачивая головы. — Дети орут, все равно не уснешь.

— Может, если вы перестанете включать телевизор на полную громкость...

— Ой, какая нежная принцесса нашлась! — свекровь наконец оторвалась от экрана. — В наше время спали и при шуме, и при свете, и ничего — выросли нормальными людьми.

Алиса поняла, что спорить бесполезно. Она вернулась в спальню, где Дима уже снова храпел. До утра она ворочалась, считая минуты до будильника.

Утро началось с нового удара. Войдя в ванную, Алиса обнаружила, что ее дорогая косметика раскидана, а любимый крем для лица наполовину опустошен. На зеркале жирными отпечатками детских пальцев было нарисовано что-то невразумительное.

Катя, уже одетая, суетилась на кухне.

— Извини, — бросила она через плечо, — Ваня сегодня утром баловался в ванной. Я потом все уберу.

— А мой крем? — Алиса показала на почти пустую баночку.

— Ой, я думала, это общий... Машеньке щечки шелушились, вот я немного взяла.

На кухне царил настоящий погром. Грязная посуда громоздилась в раковине, на столе крошки хлеба соседствовали с разлитым молоком. Галина Петровна, стоя у плиты, что-то помешивала в кастрюле.

— Доброе утро, соня! — ехидно поздоровалась свекровь. — Мы уж завтракать собрались, а ты только встала.

Алиса молча открыла холодильник. Приготовленный с вечера салат исчез. Бутерброды, которые она сложила в контейнер для ланча, тоже куда-то делись.

— Где моя еда? — спросила она, чувствуя, как нарастает ярость.

— Дети кушать хотели, — пожала плечами Галина Петровна. — Ты что, жадничаешь? В магазине еще купишь.

Алиса взглянула на часы — до выхода на работу оставалось двадцать минут. Горячей воды не было — Катя только что купала детей. Пришлось умываться ледяной, что окончательно испортило настроение.

Когда она собирала сумку, Дима наконец появился на кухне, свежий и выспавшийся.

— Ты чего такая злая? — удивился он, наливая себе кофе.

— Серьезно? — Алиса остановилась на пороге. — Ты действительно не понимаешь?

— Ну подумаешь, одна ночь не выспалась. Катя же с детьми постоянно так живет.

Это было последней каплей. Алиса резко развернулась и вышла, хлопнув дверью так, что стекла задрожали.

На работе коллеги сразу заметили ее состояние.

— Алиса, ты в порядке? — спросила Марина из соседнего отдела. — Ты выглядишь ужасно.

— Гости, — коротко ответила Алиса, не в силах говорить об этом.

Важная презентация, к которой она готовилась неделю, прошла катастрофически. Она путала слайды, забывала цифры, начальник несколько раз делал ей замечания.

— Смирнова, что с тобой сегодня? — нахмурился шеф после совещания. — Ты обычно такая собранная.

— Извините, — пробормотала Алиса. — Семейные обстоятельства.

Весь день она думала только об одном — как вернуться домой и навести порядок в своей жизни. Буквально.

Вечером Алиса медленно шла домой, чувствуя, как с каждым шагом в груди нарастает тяжелый, горячий ком. Она специально задержалась после работы, выпила кофе в тихом кафе, пытаясь собраться с мыслями. Но когда она остановилась перед входной дверью, рука с ключами дрожала.

За дверью слышались громкие голоса, топот детских ног и оглушительный звук телевизора. Алиса глубоко вдохнула и вошла.

В прихожей теперь стояла детская коляска, заняв все свободное пространство. Пришлось буквально протискиваться боком, чтобы не задеть ее. В воздухе витал запах жареного лука и детской присыпки — странная, тошнотворная смесь.

— О, хозяйка пожаловала! — раздался едкий голос Галины Петровны из кухни.

Алиса прошла в гостиную и замерла. Ее любимый диван был застелен какими-то пеленками, на журнальном столике красовались пятна от кружек, а на полу валялись крошки и кусочки печенья. Катя, развалившись в кресле, кормила младшего ребенка, старший в это время рисовал фломастерами прямо на обоях.

— Привет, — Катя лениво махнула рукой. — Ты не против, если мы сегодня твоей помадой воспользуемся? У Вани в садике утренник.

Алиса почувствовала, как пальцы сами собой сжались в кулаки.

— Где Дима? — спросила она, стараясь говорить ровно.

— В магазин пошел, — ответила Галина Петровна, появляясь в дверях с половником в руках. — Пиво купить. После работы мужчине нужно расслабиться.

Алиса молча прошла в спальню. Здесь тоже был разгром — на ее тумбочке стояли чужие лекарства, а на кровати лежала сумка Кати с вываливающимся бельем. Она резко развернулась и направилась к шкафу, где хранились важные документы.

Когда она возвращалась в гостиную с папкой в руках, в квартире как раз раздался звонок ключа в замке. Вошел Дима, держа в одной руке пакет с бутылками, в другой — пакет чипсов.

— О, все дома! — весело сказал он, но, увидев лицо жены, сразу нахмурился. — Что опять случилось?

— Нам нужно поговорить, — произнесла Алиса. — Наедине.

— Какие секреты? — фыркнула Галина Петровна. — Говори при всех, у нас в семье нет тайн.

Алиса посмотрела на Диму. Он избегал ее взгляда, нервно переминаясь с ноги на ногу.

— Хорошо, — сказала она громко. — Давай при всех.

Она открыла папку и достала документ.

— Вот свидетельство о собственности. Квартира оформлена на меня.

В комнате повисла тишина. Даже дети на секунду затихли.

— Это что, шутка? — первым нарушил молчание Дима.

— Нет. Первоначальный взнос — мои деньги. Ипотека оформлена на меня. Я собственник.

Галина Петровна резко встала, лицо ее покраснело.

— Какая разница, на кого оформлено? Мой сын здесь прописан! Он платит за квартиру!

— Он платит половину, — холодно ответила Алиса. — А решение о том, кто здесь живет, принимаю только я.

— Да как ты смеешь! — свекровь сделала шаг вперед, сжимая половник, как оружие. — Это семья моего сына!

— А я разве не семья? — голос Алисы вдруг дрогнул. Она посмотрела на Диму. — Ты вообще понимаешь, что твоя мать называет меня "квартиранткой" в моем же доме?

Дима опустил глаза.

— Мама просто эмоциональная...

— Нет, — Алиса покачала головой. — Я вижу, чью сторону ты выбрал.

Она достала телефон и начала набирать номер.

— Что ты делаешь? — испуганно спросила Катя.

— Вызываю такси, — ответила Алиса. — Вам нужно съехать.

— Ты не имеешь права! — взревела Галина Петровна.

— Имею, — Алиса показала документ. — И если через час вы не уедете, я позвоню в полицию.

Дима наконец зашевелился.

— Лиза, давай обсудим спокойно...

— Ты мог обсудить это со мной три дня назад, — перебила его Алиса. — Но ты предпочел молчать. Теперь молчи дальше.

Она повернулась и вышла на балкон, оставив их всех в гостиной с документами в руках. Ее руки дрожали, но внутри вдруг стало спокойно. Решение было принято.

Алиса стояла на балконе, вдыхая прохладный вечерний воздух. Её пальцы судорожно сжимали телефон, на экране которого горел номер службы такси. За спиной в квартире начался настоящий ад.

Громкий стук в балконную дверь заставил её вздрогнуть. Дима стоял за стеклом, его лицо искажено злостью.

— Ты серьёзно собираешься выгнать мою семью на улицу? — он распахнул дверь, и в лицо Алисе ударил запах пива.

— Я вызываю такси до дома твоей матери, — спокойно ответила Алиса. — Это не улица.

— Ты совсем охренела! — Дима ударил кулаком по дверному косяку. — Моя мать! Моя сестра! Мои племянники!

Из квартиры донёсся пронзительный детский плач. Видимо, кто-то из детей испугался криков. Алиса попыталась пройти мимо мужа, но он перегородил путь.

— Двигайся, — сквозь зубы произнесла она.

— Или что? — Дима усмехнулся. — Позвонишь в полицию? Давай, звони! Посмотрим, что они скажут, когда узнают, как ты детей на улицу выкидываешь!

Алиса резко развернулась и прошла в квартиру через гостиную. Картина была удручающей: Галина Петровна орала в телефон кому-то о "неблагодарной невестке", Катя ревела, прижимая к груди испуганного ребёнка, а старший мальчик размазывал слёзы по лицу грязными руками.

— Такси будет через двадцать минут, — громко объявила Алиса. — Вам лучше начать собираться.

— Никуда мы не поедем! — Галина Петровна швырнула телефон на диван. — Это дом моего сына! Мы здесь прописаны!

Алиса молча подошла к стене и сорвала со шкафа рамку с фотографией. Она протянула её свекрови.

— Вот твой сын. Вот твоя прописка. А вот, — она открыла папку с документами, — свидетельство о собственности. Моё имя. Моя квартира.

Катя вдруг вскочила с места, роняя на пол детскую бутылочку.

— Мы с детьми ночевать будем на улице? Ты совсем тварь бессердечная!

— Я заказывала микроавтобус, — холодно ответила Алиса. — Всё ваши вещи в прихожей— это ваши вещи? Или нужно что-то ещё собрать?

Дима схватил Алису за руку выше локтя, сжал так, что появилась боль.

— Ты сейчас же прекратишь этот цирк! — он дышал ей прямо в лицо перегаром. — Я твой муж!

Алиса резко вырвала руку.

— Бывший. С этого момента — бывший.

Она достала телефон и начала набирать номер полиции. В этот момент Галина Петровна неожиданно рухнула на диван, закатив глаза.

— Ой, сердце! Таблетки! Мне плохо!

Катя бросилась к матери, дети начали реветь ещё громче. Дима метался между Алисой и "умирающей" матерью. Алиса спокойно закончила набирать номер.

— Алло, дежурный? Да, мне нужна полиция и скорая. Адрес...

— Ты совсем сумасшедшая! — завопил Дима, выбивая у неё телефон.

Аппарат упал на пол, экран треснул. В квартире воцарилась тишина. Даже Галина Петровна перестала "умирать". Все смотрели на Алису, ожидая истерики.

Она медленно подняла телефон, проверила — экран действительно разбит. Затем спокойно достала из сумки планшет.

— Продолжим? — её палец уже hovered над экраном.

— Мы собираемся! — неожиданно закричала Катя. — Ваня, быстро собирай игрушки! Мама, вставай, нам нужно ехать!

Галина Петровна поднялась с дивана без всяких признаков болезни. Её глаза блестели ненавистью.

— Ты ещё пожалеешь об этом, стерва. Мой сын...

— Твой сын, — перебила её Алиса, — уже пятнадцать минут как мог бы помочь тебе собраться, но вместо этого стоит и смотрит, как его мать разыгрывает спектакль.

Дима вдруг резко развернулся и пошёл в спальню, хлопнув дверью. Остальные засуетились, бросая вещи в сумки. Через десять минут внизу подъехало такси.

Когда все наконец вышли, Алиса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. В квартире стояла гробовая тишина. Она медленно сползла на пол и закрыла лицо руками. Только сейчас её начало трясти — адреналин отступал.

Через час раздался звонок в дверь. Алиса вздрогнула — неужели вернулись? Подойдя к глазку, она увидела Диму. Один. Без вещей.

Она открыла дверь, но не впустила его, оставив цепочку.

— Я... я ошибся, — он говорил, не поднимая глаз. — Мама перегнула. Катя тоже. Можно... можно мы поговорим?

Алиса долго смотрела на этого человека — своего мужа, который не защитил её, не поддержал, позволил родным топтать их общий дом.

— Нет, — тихо сказала она. — Нельзя.

И закрыла дверь. На этот раз — навсегда.

Эпилог.

Прошло три месяца.

Алиса сидела на балконе своей – теперь уже действительно только своей – квартиры, попивая горячий кофе. Внизу шумел осенний парк, золотые листья кружились в прохладном воздухе. В квартире было тихо. Чисто. Ни детского крика, ни хлопающих дверей, ни едких комментариев Галины Петровны.

Развод дался нелегко. Дима сначала умолял, потом угрожал, пытался оспорить раздел имущества, но документы на квартиру были оформлены железно. Его последней попыткой "вернуть всё как было" стал визит с огромным букетом и слезами в голосе:

— Лиза, я всё осознал. Мама больше не появится в нашей жизни, я обещаю.

Алиса тогда только покачала головой:

— Ты осознал только то, что останешься без жилья.

Он ушёл, хлопнув дверью.

Катя пару раз писала ей в слезливых сообщениях, что "дети скучают", но Алиса просто добавила номер в чёрный список. Галина Петровна, по слухам, до сих пор рассказывает всем, какая у Диминой "бывшенькой" оказалась "чёрствая душонка".

Алиса допила кофе и потянулась. Впереди был выходной – тихий, спокойный, принадлежащий только ей. Она вдохнула полной грудью и улыбнулась.

Больше никто не смел указывать ей, как жить.